allaborisovna.narod.ru >> алла-графия >> библиография >> статьи >> "веселые ребята" в сочи-1975
Помните, у Вероники Тушновой есть замечательное стихотворение "100 часов счастья"? Впоследствии его спела Алла Борисовна Пугачева. А среди многочисленных ипостасей АП есть и "служба" в ансамбле "Веселые ребята" в качестве его полноправной солистки. Я не случайно употребил слово "служба" - Алла Борисовна всегда стремилась по возможности театрализовать свои выступления, и немало в этом преуспела. Что ж, это - истинная Актриса, а у актера не принято говорить "я работаю" - настоящий актер всегда "служит". У меня же в 15 лет была целая неделя если и не счастья, то, во всяком случае, настоящего Погружения в музыку, которую я преданно и счастливо люблю и по сей день. Летом 1975-го года в сочинском парке "Ривьера" в открытом летнем "Зеленом театре", где, уверен, бывали и еще будут многие читающие сейчас эти строки однажды всю неделю играли и пели "Веселые ребята". Круг моих ассоциаций замкнулся, и хоть эту неделю счастья уже не вернуть, простите за невольные сантименты, она осталась в моей памяти навсегда.
Бело-синюю афишу с ВР я заприметил сразу. Потом она встречалась мне в Сочи повсюду. А я считал дни до их приезда, ревностно изучал каждый день по дороге на пляж театральную кассу, а по вечерам стучал до темноты деревянными фигурами в шахматном клубе "Ривьеры", солидно наблюдал, как толстые дядьки, отчаянно смоля и перекидываясь крылатыми чеховскими фразами, играют в огромные пляжные шахматы или режутся в блиц, не попадая дрожащими от возбуждения пальцами в кнопки двойных хронометров.
Тогда все известные гастролеры норовили завернуть летом "на юга". Но я не мог и представить, что в то лето мне настолько повезет, что я увижу именно своих кумиров "вживую", и все произойдет именно в нужное время и в нужном месте - теплом, экзотичном, уютном и тогда - очень советском в самом лучшем смысле этого слова городе Сочи.
И вот время "Ч" настало. Я в числе первых в радостном возбуждении и предвкушении чего-то огромного вошел в зал, над которым не было крыши, зато ближе к ночи мерцали горстками рассыпанной крупной соли южные звезды, витали сказочные, чуть удушливые ароматы цветов магнолий и смолистые запахи кедров и кипарисов. Вообще, запах Кавказа - это, прежде всего, запах горячей, нагретой солнцем хвои и кориандра. Не верите? Тогда откройте пакетик "хмели-сунели", купленный у носато-усатого торговца специями, которых порядком развелось сейчас на всяком уважающем себя крытом рынке, и осторожно вдохните. Это и есть запах Сочи, и не только семьдесят пятого благословенного года!
На сцене стоял аппарат, роскошная ударная установка на возвышении, клавиши в отдалении, маленькие барабанчики-бонги на стойке (ВР частенько стучали по ним не только ладонями, но и палочками - вспомните звук перкуссии в переходах между куплетами "Арлекино"!). В углу - рояль для, святое дело, Павла Яковлевича и - целый ряд микрофонных стоек во всю сцену. Еще бы - ведь это же "Веселые ребята"!
Конферансье к моей вящей радости был праздничен, но не многословен, и не утомлял зрителей ни пошлыми репризами, ни бородатыми анекдотами. Торжественно объявив ансамбль, он и так сорвал этим бурю аплодисментов. Занавес полетел птицей, и ВР предстали во всей своей красе!
Да, одевались люди в наше время... Нет, мне очень нравились в меру вареная и стильная джинса московских рокеров и скромные черные футболочки музыкантов из Северной Пальмиры. Но все-таки ничто так не взрослит/старит (нужное подчеркнуть!) мужчину, как военная форма, и не возвышает над жизненной суетой, как хорошо сшитый костюм. О цвете костюмов ВР я и говорить не буду - всем известен их любимый в 70-е годы красно-бордовый тон. И на сцене не было однообразия - там царил единый стиль отличной команды.
Вступление к заглавной "Любовь - огромная страна" обрушилось на зал водопадом мощной сверкающей меди. Настоящий джаз-рок! А когда ВР запели, ведомые Алешиным и Лерманом, я аж невольно пригнулся, настолько был мощный и чистый звук. А ведь это была, по сути, открытая площадка, окаймленная дощатым забором и раковиной-эстрадой, и - 1975 год, когда еще не громоздили до неба пирамиды басовых порталов, рупоров для "честного середняка", высокочастотных пищалок, напоминающих стиль "хай-тех". И все было слышно, каждую партию инструмента или элемента ударной установки, все вокальные нюансы, очень сильно и чисто, создавая ощущение комфорта от упругой звуковой волны.
Слободкин в углу за роялем, Лерман - в черных очках с красно-белой басовой "скрипочкой" "а-ля-Маккартни". Рядом неразлучный Алешин - высокий, верткий, немного "эстрадный", с дьявольской ловкостью управлявшийся со своей скрипкой, такой же элегантной, как и ее хозяин. Голутвин, словно родившийся с гитарой в руках, Буйнов, увлеченно и улыбчиво порхающий над клавиатурой и порой вдохновенно терзающий свой электроорган, Борис Багричев, хозяйничающий за барабанами, Штильмарк - очевидно, труба; Андрей Русанов (а не "Русаков", как мне попадалось на одном из уважаемых сайтов, не знаю, кто из нас ошибается) - флейта/саксофон, Вячеслав Малежик - на бонгах, по-моему. И - стройная, милая, очень красивая - Алла Пугачева, в облегающем цветастом макси, так и излучающая радость и молодость, на щеках - словно еще пылает румянец от вчерашнего успеха в Болгарии. Об этом и сообщает конферансье к восторгу зала, и "Арлекино" обязательно будет, но позже, позже…
В те годы тематику первых трех вещей на концертах "главных" ВИА зачастую можно было просчитать с 90% уверенностью: визитная карточка, песня гражданственно-военной тематики и что-то под фолк, лучше - русско-народный, местами - хороводный. Схема-то одна, да вот подходцы у всех разные!
После "Л-ОС" "Ребята" притушили звук и свет и объявили посвящение погибшим советским солдатам. И начался "Воин, не вернувшийся с войны", в простонародье известный как "Танкист, сгоревший как свеча".
Честно скажу: мне очень нравится напевная "У деревни Крюково". В нашей стране ее слушали, в большинстве своем не зная, что Крюково - как раз и есть то местечко, откуда был перевезен прах безвестного человека в Москву, в Александровский садик. И очень здорово "Самоцветы" сделали "За того парня" - как всегда (и, к примеру, в случае с "Напиши мне письмо") ВИА сделал вещь, на мой скромный взгляд, лучше певца-солиста, интереснее. Но "Танкист" - это был рок!
В этой песне пели все как один, и Пугачева тоже - свою подпевку. Вообще у Аллы в ВР тогда еще была, по-моему, всего пара сольных вещей - угадайте, каких?! - а все остальные песни концерта она работала как бэк-вокалистка, в честном и незаметном, как у всякого нормального артиста, зрителю трудовом поте милого лица. В середине "Неизвестного солдата" ВР разыгрались, в ход пошли гитарные педали, пробился "Цеппелин" или вроде того, в общем, полный и роскошный запИл! Как жестко, но восторженно и образно говорили тогда меломаны: дали залу проср…ться!!!
Вот тут-то все и прищурились! За спинами ВР медленно заколыхалась и замаячила тень такого потенциального харда, что я, любивший грешным делом послушать дома, лежа непременно на полу, на коврике, дип-папэловский сборник "Made in Japan" с концертным исполнением "Смок он зэ вотэ", смотрел на своих кумиров все-таки советской эстрадной песни буквально очумев, как внезапно прозревший брейгелевский слепец, увидевший, что перед ним разверзлась пропасть такого кайфа!..
Тут же невидимая, но ощутимая всегда и во всем мудрая рука Павла Слободкина натянула незримые удила, и пошел фолковый "Как во славный Новоград". Это было по-скоморошьи весело, с грустной серединкой о красной девице - угадайте, кто это был на сцене с кружевным платочком, такая пригорюнившаяся "несмеяна"? - и торжествующим финалом. Алешин с бубном или румбой, уж не помню, бешено стучал ими как "энерджайзер". Увы, авторов песен почти не объявляли, видимо, чтобы не было в ущерб бешеной динамике концерта, мудро просчитанного и режиссерски выстроенного, как и положено, по "восходящей". И только в этом году я узнал, благодаря все тому же московскому другу-Юре, приславшему мне, тогда еще совершенно незнакомому ему человеку, заветный диск "Ветров перемен", что автор "Новограда" - тот самый Мюнхгаузен, звезда ВР первой величины Александр Лерман. Но!!
Текст песни была слегка подправлен в духе времени: если у автора (который сам и пел ее в концерте с другом-Алешиным) была строчка "веселитесь, христиане!", то в редакции ВР-75 было "веселитеся, миряне!", были и еще кое-какие "ремарочки". Что ж, песня от этого мало потеряла, зато была очень зрелищна - настоящая скоморошина, этакая "Рыбацкая песня", только не нордически-сдержанная, а фольклорно-разудалая.
И пошло-поехало, однако очень скоро все музыканты вдруг отправились за кулисы, оставив "отдуваться" двух гитаристов и Анатолия Алешина со скрипицей. Эта была расчетливая фишка: такой красивой и проникновенной баллады как "Метель", которую сделали втроем Александр, Анатолий и Вадим, я давно не слышал. Увы, с тех пор мне никогда не встречалась эта песня ни в записи, ни на "ностальгических" сайтах.
"За белою рекой дома стоят в снегу
Там девушка живет на самом берегу
Кто прав, кто виноват - никто не разберет,
И между ней и мной метель, метель метет"
А в конце, после красивого скрипичного соло, когда Лерман и Алешин пели каноном, один за другим, накладывая голоса, красивейший вокализ, женщины в зале отчаянно терли повлажневшие глаза. Да и мужики, чего там греха таить, украдкой вздыхали, вспоминая свои прежние романтические свидания, в которых, увы, всегда бывало поболе места для метелей и вьюг, нежели для штилей и бризов. Что ж, такова сэ-ля-ву-ха, а песня была - чудо.
Потом я спрашивал о "Метели" по Сети у Вадима Голутвина, но тот именно о ней-то и умолчал, чем ввергнул меня в раздумье - уж не Вадима ли то была вещь, во всяком случае, музыка? Уж больно красива… А написана она была в каком-то настроении, сходном с "Проходят годы", увы, неизвестного мне А. Гаева и Наума Олева, но чуть мягче, нежнее. Эх!…
"Мы стали другими" исполнил дуэт Алешин-Пугачева. Распевно, шлягерно-заводяще и в духе типичных ВИА-"ла-ла-лу-ла", очень похоже она спета на диске "Поющих сердец". Народу постарше понравилось, мне (и самому Алешину, подозреваю) - не очень.
А вот "Я к тебе не подойду" Тухманова я услышал впервые. Как говорится, отныне - и навсегда. Зал восхищенно выдохнул, взорвался аплодисментами первого узнавания - пластинка-то еще не вышла, все слышали песню впервые, и с первого раза - столь прямое попадание крупным калибром прямо в сердце! ЗдОрово, будоражаще, грустно и светло до слез. Гениальная вещь!
Именно тогда я понял: Александр Лерман - мой любимый голос в советской эстраде.
Впоследствии слушая диск "Л-ОС", я понял, что на концерте ВР играли практически один в один как на пластинке. И пели так же здОрово - плотно, красиво и мощно. И как высоко! Кто сегодня споет "Я к тебе не подойду" в оригинальной тональности, в которой пел Лерман? Ну-ка, выходи по одному!
На "Отчего" "Веселые ребята" завели зал окончательно и бесповоротно. Установилась удивительная атмосфера праздника - яркого, шумного, вкусного. "Отчего" прозвучала с каким-то удивительным юмором - тонким, ироничным, завлекательным. Было видно: с тобой весело шутят умные и добрые артисты, и хотелось соучаствовать им во всем, вкладывая все силы в безумные аплодисменты. Зал балдел! А ведь до этого и антоновский вариант этой песни никто, по-моему, не слышал.
Сегодня мальчиковые фанерные группы в России дружно разучивают свои заветные полторы песни, уже и так "раскрученные" как сосиски, бесконечным и навязчивым рефреном годичного эфира, и отправляются в "звездные", понимаешь, турне пО миру и окрестностям. После чего они уже не супер - чего там, мелковато, они теперь уже - МЕГА-звезды!!! Я недавно слышал - так "Хай-Фай" назвала раскованная тонконогая ди-джейка, похожая на общипанного голодранца-беспризорника, неделю как "из-под тифа". Житие мое…
А "Веселые ребята" на том концерте играли фактически новую, мало кем еще слышанную программу! Я, любивший в то время ВР преданно и страстно, во всяком случае, не слышал прежде практически ничего из этой программы. Кто сейчас бешено кайфует на концертах от премьеры песни? Не, сейчас подавай старого знакомого, Его Величество "Хит"! Времена другие. Но мы-то - те же…
Успех был оглушительный, и когда Пугачева запела первые строчки "Посидим-поокаем" - под один частушечный и очень комфортный рояль Слободкина, ее финальные слова потонули в дружном хохоте и овациях. Песню-то уже слышали, слова все знали. И все-таки... Волшебная сила искусства!
Вячеслав Малежик сольно пел "Я мне-то зачем". Я к тому времени уже записал ее с радио в исполнении Барыкина, и мне песня очень нравилась. Вячеслав спел очень прилично, и был встречен залом очень тепло.
По-моему, был еще "Скорый поезд", несколько старых вещей. Концерт понемногу продвигался к страничке "Мелодии и ритмы зарубежной эстрады". Тут безраздельно царил Алешин, и, исполнив "Я открываю двери" Карела Готта на чешском и русском в лучших традициях Сан-Ремо - самозабвенно, сильно, красиво - сорвал бешеную овацию. А потом начался фейерверк под названием "Мексико"!
Море барабанов, перкуссия, дробный грохот ударных, звон тарелок - все это в "веселой песенке о том, как приятно плыть по быстрой горной реке!" - так объявил песню Анатолий. Честно скажу: мне показалось, что у "Лес Хамфри Сингерз" звучало не в пример бледнее. Зал стоял на ушах, стучал ногами, орал, визжал, а вокалисты все сильнее и сильнее заводили зал, пока не настал катарсис.
- Мексико! О-о!! О-оу-о-о!!! - от этого рефрена, в котором слились голоса и ВР, и всего зала - орали все, от обезумевшей молодежи до чопорных пенсионерок, пришедших на концерт чуть ли не с вязанием - ходил ходуном весь Зеленый театр. Единение музыкантов с залом было такое, что, кажется, сейчас кончится песня, и все, и зрители, и ВР бросятся друг к другу горячо жать руки и поздравлять - какую мы все ВЕЩУГУ только что сварганили, а!!! Такой феерии, такого шоу, в котором даже не было костюмов, кроме невесть откуда появившихся у "Ребят" нескольких сомбреро, я не видел на эстрадной сцене никогда. Разве что у знаменитой фольклорной команды Назарова, но там была совсем другая музыка. Зато здесь ослепительно моргали прожектора, тарелки и хэт свистели и утробно модулировали, явно пропущенные через лесли-эффект, как у Тухманова в "Памяти поэта", вместе с бонгами. ВР выстроились друг за другом к зрителю лицом, словно действительно загребали на каком-нибудь многоместном каноэ, плясали на сцене, сидели на краю, свесив ноги, и все это время - играли и пели как боги!
Песня завершилась, и в зале стоял даже не шум - восторженный стон, поскольку уже, кажется, не было никаких сил ни хлопать, ни кричать, ни иным образом изливать свои эмоции - все уже было выплеснуто щедро, сильно и без оглядки. Уф-ф-ф… Да, это было что-то… И даже слегка эротично, по-моему!
Покуда зал понемногу приходил в себя, пытался отдышаться, переводил дух, ВР выдали еще одну "конфетку" - "У той горы". О, это был жестокий романс! Алешин, ставший к этой минуте кумиром зала, завернул такую мелодраматическую пародийно-знойную тональность, что в голосе его звенели настоящие слезы. Подыгрывая ему, Лерман со товарищи образовали хор драматических трагиков, и на лицах зрителей вырастали широченные восхищенные улыбки: ну, дают, черти… Чистый тебе 1934-й год! А после второго запева, после отчаянного крика души: и жизнь такой безоблачной была-а-а!!!.. - Алешин так убедительно, натурально, хотя и понятное дело - пародия! - разрыдался, что зрители вновь повскакали с мест и оглушительно захлопали и заорали "Браво!", как на галерке в озорном провинциальном городишке.
Завершили ВР этот жестокое приморское танго в одобрительном, восхищенном гуле, а потом был еще только-только ставший звездный "Арлекино".
Я не знаю, как раньше пел эту песню Эмил Димитров, но, по-моему, эта песня где-то в небесах уже заранее была предначертана Пугачевой судьбой. И талантливым и мудрым орудием этой судьбы стал Павел Слободкин, к сонму талантов которых, безусловно, принадлежит и фантастическое чутье продюсера. История создания этого варианта песни благодаря самому Павлу Яковлевичу общеизвестна, и в итоге именно наша страна, Советский Союз, а не Болгария или кто там еще, получил Истинный Шлягер. "Арлекино" - вечнозеленая, сочная, прямо-таки брызжущая Искусством Околдовывать Зрителя песня, у которой никогда не будет конца, как это ни парадоксально. И не случайно Слободкин поставил "Арлекино" в финал концерта - это было Восхождение новой эстрадной звезды, и зритель это чувствовал, ощущал, жадно впитывал сам процесс и сладостно вкушал исходящий от образа певицы терпкий и пряный аромат Настоящего Успеха.
И всем было ясно: "Арлекино" Пугачевой - это песня новой формации, песня-спектакль, песня-жизнь, песня-судьба, подобных которой еще не было в российской эстраде. И, наверное, уже не будет…
И в конце "Веселые ребята" с огромным чувством и драйвом, "на заводе", грянули:
Ты моя любовь, ты моя судьба
С детских лет ты сердцу дорог!
Все, чем я живу, связано с тобой,
С именем твоим, мой город!
Как хотите, но я до сих пор думаю, что это - не только о Москве. Этот мощный, сильный и разбавленный тонкой, почти неуловимой ноткой чистой и светлой печали гимн - гимн всем нам, похожим чем-то и разным, и скептичным, и ироничным, и гордящимся своей страной, что бы там о ней кто ни говорил на непонятных и странных нам языках. И музыканты кланялись, да не как сейчас, а - в пояс, без балды; и зал в ответ хлопал стоя, тащил на сцену охапки цветов, норовил пробраться за кулисы, шумно, возбужденно обменивался мнениями, хохотал, напевал и задумчиво молчал, внимательно и серьезно прислушиваясь в душе к отзвукам Музыки.
А потом люди шли по дорожкам парка под черным южным небом, шли весело и радостно, как ходят из хороших гостей, с народного праздника. Фонари по бокам тихо светили желтым, в аккуратно подстриженных кустах пробовали свои удивительные серебристые голоса невидимые цикады и сказочно-уродливые сверчки, и где-то там, внизу, совсем недалеко, неслышно дышало теплое море.
Шел тысяча девятьсот семьдесят пятый год, и, казалось, что все будет хорошо и все еще у нас, конечно, впереди. Вся жизнь…
Сергей ЧЕЛЯЕВ